СОЦИАЛЬНО-ОНТОЛОГИЧЕСКИЙ СМЫСЛ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ГЕРОЯ В MITSEIN (Серединская Л. А.)

УДК 141.32

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Алтайский государственный университет».  Адрес: 656049, Россия. г. Барнаул. пр-т Ленина. 61а.

Доцент кафедры социальной философии, онтологии и теории познания Алтайского государственного университета, кандидат философских наук.

Аннотация:

Цель работы:

Необходимоcть выявления cоциально-онтологичеcкой специфики героичеcкого бытия в его раcкрытии предполагает, что анализ героического Dasеin должен быть cопряжен c рассмотрением особенностей раскрытия его в области социального, то есть, Mitsein, и, следовательно, с выявлением особенностей Dasеin-генезиcа. Автор ставит перед собой цель выявить: что является условием и причиной размыкания гипостазирующим героическим Dasein собственных поставленных им же самим пределов и обращения его к Иному, иными словами, – что является необходимым условием социального бытия Героя.

Методология: экзиcтeнциальная феноменология, герменевтический метод, методы философской рефлексии, компаративистики, систематизации.  

Результаты исследования: Героическое Dasein рассматривается в данной работе как бытие ответственное, иcпытавшee cтадии гипocтазиcа, «вpучeния ceбe бытия» (или взятиe на ceбя бытия), cтpадания, и гoтoвoe к взятию на ceбя oтвeтcтвeннocти за бытиe. Экзистенциал ответственности приобретает в таком ракурсе рассмотрения статус эпифеномена со-бытия с Другим, когда Dasein актуализируется, насыщается событийным смыслом, сбывается в этом своём размыкании на Другого. Ответственность за Другого приходит к Герою изнутри его собственной свободы. Она не позволяет ему стать субстанциальным в-себе и для-себя существованием, заставляя обращаться к Другому в речи или поступке. Героизм становится первым звеном возникающих отношений с миром, отношений социальных, личных, а не предметных и опредмечивающих Другого в них. Автор полагает начало социального именно в этом исходном стоянии героического Dasein лицом-к-лицу с Иным (Другим, Смертью, Ничто, Бытием). Автор делает вывод о том, что героизм как ответственный способ бытия, предполагающий совершение поступков на основании признания своего не-алиби в бытии, является необходимым условием социального бытия.

Ключевые слова: ответственность, Герой, героизм, социальное бытие, экзистенциальная феноменология, Другой.

SOCIAL-ONTOLOGICAL MEANING OF RESPONSIBILITY OF A HERO IN MITSEIN.

Lilija Seredinskaja,

PhD of Philosophy, professor of department of social philosophy, ontology and theory of knowledge, Altay State University.

The Altay State University. 656049, Russia, Barnaul, 61A Lenin Avenue.

Abstract:                                                                                                                                         

Aim of work: Necessity of exposing the social ontological specific character of heroic existence in its development with the intension of analysis of heroic Dasein that needs to be linked with consideration of peculiarity of its opening in the social sphere, it means Mitsein, and therefore, expressing the peculiarity of Dasein-genesis. The author puts in front of himself the aim of exposing what on the conditions and reasons of breaking a hypostatizing heroic Dasein delivered by him boundaries and his appeal to the Other, in other words said -what appears as unconditional reason of the social being of a hero.                                                                                                                                                               

Methodology: existential phenomenology, hermeneutic method, methods of philosophical reflection, comparative systematization.                                                                                                                                

Results of research: The heroic Dasein is regarded in this work as being responsible, being on trial levels of hypostasis, handing delivering being to yourself, suffering and ready to be taken on yourself responsibility for the existence. The existence of responsibility is getting in this foreshortening of examination status of epiphenomena coexistence with the Other, when Dasein will be topical saturated by co-existential sense to come true in his disconnection on Other. Responsibility for the Other is coming to the hero from inner self of his own freedom. It doesn’t let him to become substantial in himself and for himself his own existence letting him to turn to the Other in speech and deed. The heroism becomes the first link to an arising relationship with the world, social relationships, personal and not consumer subject and objectified by the Other in it. The author assumes the beginning of social exactly in this initial phase of heroic Dasein, face to face with the Other (Another, Death, Nothing, Being). The author is making an issue that the heroism being the responsible way of existence ,which supposed accomplishment of deeds on the base of acknowledging his own non-alibi in Being, this become necessary reason of social being.

Key words: responsibility, Hero, heroic, social being, existential phenomenology, Other.

Героическое Dasein – вот-бытие, уже порвавшее с анонимностью бытия, выделившееся из него и удерживающее его в себе. Оно, в терминологии Левинаса, гипостазирует, и этот гипостазис является, по сути, началом акта собирания социального субъекта. В этом начале собирания Герой отличает себя от бытия, вырывает себя из него, и это есть его начало становления, самоотождествления и творения себя как имени из безликого глагола «быть». Само событие гипостазиса – уже событие онтологическое: героическое Dasein обретает себя в бытийно ином статусе, нежели тот, который у него был в единстве с бытием. В момент гипостазиса происходит полагание героическим  вот-Бытием собственных границ, удерживание их и замыкание себя в них. Собственно, само героическое Dasein и становится гипостазисом [3, 34]. Герой – даже не существующее Я, одно из вырвавшихся из единства с актом-существования [3, 54], безличных единиц силы в анонимном поле сил, он есть – сам способ такого существования. Но, разрывая акт-существования, Герой первоначально с необходимостью нуждается в нём для сохранения своего существования, поэтому он вновь берёт его на себя, получая себя как самоотождествляющееся Dasein. Удерживая бытие, Герой утомляется собой, забота о себе становится для него бременем. Постоянно гипостазируя, самоотождествляясь, он должен держать ответ за каждое мгновение своего существования, он страдает от переполненности своим бытием, избавиться от которого не может («невозможность уйти в ничто» [3, 68]). Страдание, а не забота, – вот экзистенциал, который становится своего рода дверью для Героя в мир социального. Опыт страдания как мучительный опыт непрекращающейся невыносимости бытия, от которого негде укрыться, является началом перехода на иной уровень бытия – бытия-для-Другого. Собственное существование Героя, свободно взятое им на себя, оборачивается для него бременем («мне меня много»). И тогда героическое Dasein размыкает собственные поставленные им же самим пределы и обращается к Иному [3, 66], данному в бытии ещё прежде чем оно появится для Героя под каким-либо именем. В концепции Левинаса «Тождественное нуждается в Другом, прежде чем иное появляется в сознании» [4, 16]. Согласно М. Мерло-Понти, существующий в мире всегда выступает как данный: «Я дан, т.е. я нахожу себя уже помещенным и вовлеченным в физический и социальный мир» [5, 43]. Т.о. внешний мир является, согласно терминологии М. Бахтина, «преднаходимым», уже наличным. «Преднаходимым» является и окружение другого: «Все, до меня касающееся, приходит в мое сознание, начиная с моего имени, из внешнего мира через уста других, с их интонацией, в их эмоционально-ценностной тональности. Я осознаю себя первоначально через других: от них я получаю слова, тональности для формирования первоначального представления о себе самом. Как тело формируется первоначально в материнском лоне, так и сознание человека пробуждается окутанное чужим сознанием» [1, 342].

Хайдеггер пишет об ответственности так: «Понимая зов, Dasein дает наиболее своей самости поступать в себе из своей выбранной способности быть. Лишь так оно может быть ответственным» [7, 228]. С терминологической точки зрения понятие ответственности образует пару с понятием Überantwortung: врученностью себе в своем бытии [7, 284]. Согласно приведенной цитате, лишь будучи собственным, Dasein сообразно экзистентному свидетельству собственного умения быть может быть ответственным. Быть ответственным и быть безответственным тогда – корреляты собственности и несобственности существования. Dasein, таким образом, может быть ответственно или безответственно, и в первом случае это героическое Dasein, испытавшее описанные нами стадии гипостазиса, «вручения себе бытия» (или взятие на себя бытия), и страдания, и готовое к взятию на себя ответственности за бытие.

Другие, встреченные мной (именно встреченные, благодаря озаботившемуся усмотрению, а не выхваченные случайно из ближайшего окружения), всегда делят со мной и между собой мир, и поэтому мир есть совместный мир, причем не категориально, но экзистенциально: «Мир Dasein есть мир-с (Mitwelt). Бытие-в есть со-бытие (Mitsein) с другим. Это внутримировое в-себе-бытие (Ansichsein) есть сосуществование» [2, 35]. Другой при этом не выступает в качестве подручного средства (тем, чем озабочены, что используют, предотвращают, ожидают и т.д.), он сам есть присутствие (тот, о ком заботятся, перед кем испытывают вину и т.д.). Поэтому со-бытие не означает, что рядом еще кто-то имеется в наличии: «Присутствие экзистенциально определено со-бытием и тогда, когда другой фактично не наличен и не воспринят» [7, 120].

Герой обращён к Другому с момента выделения себя из безликого тотального бытия, и его преданность и ответственность за Другого – ответ на близость Другого прежде всякого вопроса о нём и прежде обращения к нему лицом к лицу. Такое отношение к иному возможно онтологически только для субьекта, собственным усилием оторвавшего себя и от покоя тотального бытия, и от безликого множества «пассивных единиц силы» [3, 89], как характеризует неподлинное бытие Левинас, – только для ставшего свободным уже в самом гипостазисе. Ответственность за Другого (по большому счёту, за Иное вообще) приходит к Герою изнутри его собственной свободы. Она не позволяет ему стать субстанциальным в-себе и для-себя существованием, она в своем действии способна сделать Героя заложником Другого, заменить Героя на Другого. Но в этой ответственности никто не может заменить Героя: «… поскольку никто здесь не сможет встать на моё место; взывая оттуда ко мне как к обвиняемому, который не может отвергнуть обвинение, она делает меня незаменимым и уникальным, Избранным. …она делает невозможным замещающего» [4, 16]. Близость ближнего – это ответственность Героя за него, следствием которого является дарение себя миру, бесконечное возрастание в самоисчерпании.  Левинас пишет: «Будучи ответственным, я не перестаю опустошать самого себя» [4, 16]. Бытие Героя в мире становится предельным бытием-в-мире, когда его положение в его существовании уже является заменой его на других или искуплением за других. Для обычной обращённости существования на Другого бывает достаточно преклонения, благоговения, или же – другая крайность –   стремления присвоить Другого, и следствием этого может стать не выход к Другому, но замкнутость на себе, в пределах собственной бытийной локальности, в психических состояниях. Можно быть одиноким среди многих, говорит Хайдеггер, понимая под одиночеством безразличие и «чужесть» других. В бытии-для-Другого же героическое Dasein не только открывает и приближает к себе мир, оно размыкает для других и для себя самого свое собственное бытие, т.е. становится не просто открытым, но еще и откровенным.

Dasein может быть ответственно только как событие, только в бытии друг с другом. Тогда Другой (Mitdasein) является условием возможности моего ответственного бытия не в меньшей степени, чем «сущностная виновность» у Хайдеггера  «создает онтологическое условие того, что Dasein, фактично экзистируя, способно виновным стать» [7, 228]. Ответственность в таком случае является двусторонним феноменом, в котором самоудостоверение – в смыcле «самому, экзистируя, взять на себя брошенное сущее» [7, 287],  оборачивается ответственностью по отношению к другому. Героизм как ответственный способ бытия предполагает совершение поступков на основании признания своего не-алиби в бытии — последнее понятие по своему значению близко хайдеггеровскому Überantwortung, а также Schuldigsein. Это значит, что принятие на себя ответственности за свое бытие всегда имеет в виду Mitdasein. Итак, поскольку ответственный способ бытия осуществляется в конкретном поступке, структурированном отношением к Другому, Другой является участником и свидетелем такого удостоверения. Таким образом изначальный экзистенциально-онтологический феномен ответственности Героя открывается в бытии Героя лицом-к-лицу с Другим в своем этическом содержании, в соответствии с определением бытия-с-Другим как Mit-Da-Sein, то есть, когда мы начинаем анализировать бытие-c-Другим с точки зрения его воплощенности в мире с другими. В известном смысле ответственность как этическое понятие - это эпифеномен со-бытия с Другим, когда Dasein актуализируется, насыщается событийным смыслом, сбывается в этом своём размыкании на Другого.

Размыкание на других предельного героического бытия-для-других посвящается другим и становится Речью, Поступком, говорением героического Dasein с Другим и о Другом, атрибутом которого является искренность как предоставление всего себя без остатка. Такая речь, становящаяся возможной ещё до изречения, даже в модусе молчания, поскольку адресат её дан также до всякого опыта, – есть способ означать до всякого опыта. Вместо того, чтобы остановиться на осознании собственной субстантивности, выстроенной в постоянном самоотождествлении, и на говорении о себе: «я принадлежу себе» («я есмь сам», «я есть мое») и отношении к Другому как к объекту, Герой видит в Другом собеседника и обращается к нему (к миру, к людям, к Богу) на Ты.

Взамен привычной онто-гносеологической структуры «субъект-объект» выстраивается социально-онтологическая концепция «Мы-субъекта», предполагающая субъект-субъектную коммуникацию, в которой нет четкого деления на активного (познающего, наблюдающего) субъекта и пассивного (познаваемого, наблюдаемого) объекта, но где есть Другой как равный, обладающий свойствами личности, готовый и предрасположенный к общению. Тогда собеседник, уже не вмещающийся в рамки «объективной реальности», перестает быть немым и пассивным. Франк такую встречу двух равноправных сознаний сравнивает с двумя зеркалами, поставленными друг против друга и дающими бесконечное число отражений [6]. Таким образом, Герой является своего рода ядром интерсубъективных отношений, и центральным элементом возникающего вокруг него поля дискурсивной (коммуникативной, телесной, экстатической и т.д.) практики, в которое заведомо пред-положен Другой как полноправный участник взаимодействия, со-автор этой практики и источник ответственности. Тогда началом социального, как взаимообусловленности индивидного бытия людей, и надиндивидуальных структур социальной статики и социальной динамики, является Герой и его речь, любой его дискурс, в котором Другой уже заведомо участвует.

Этот дискурс специфически диалогичен, в том смысле, что диалог этот является онтологическим, и, следовательно, должен рассматриваться не как банальный обмен репликами и монологами, но как бытие вдвоем, имеющее общую территорию и общую перспективу, в которой мышление, чувствование и высказывание сплетаются с мышлением, чувствование и высказываниями собеседника. Сознание Другого уже не воспринимается ни как объект в поле моего восприятия, ни в качестве субъекта, меня воспринимающего. Подлинная встреча Я и Другого в таком случае осуществляется не через мир объектов, а в живом опыте восприятия, точнее со-восприятия, в котором Другой выступает не как «фрагмент мира», но как видение мира. Феноменологически,  область социального возникает как смысл, просвечивающий в пересечении опыта Героя, который открывается перед бытием в лице Другого, перед «ликом» [3] Другого, и самим Другим, в образовании «мира между»: «Я имею мир в виде незавершенного индивида» [5, 447], внутренняя связь между моим телом и сознанием, и телом и сознанием Другого «открывает Другого как завершение системы [5, 450]. Другой оказывается структурой самого поля восприятия, обуславливающей целостность этого поля, а связка «Герой-Другой» становится исходным элементом построения социальных отношений. В результате речь идет уже даже не о диалоге, а о некоей общей перспективе, проявлении себя в другом и другого в себе, и, более того, о восполнении другого собой. Рушится бинарная оппозиция «Я – Оно» и диалогическая пара «Я – Ты».

Таким образом, субьект «Мы», возникающий в бытии лицом-к-лицу Героя с Другим, в этом бытии лицом-к-лицу обретает собственный «лик» (термин Левинаса) [3] и становится первым звеном возникающих отношений с миром, отношений социальных, личных, а не предметных и опредмечивающих Другого в них. Мы полагаем начало социального именно в этом исходном стоянии героического Dasein лицом-к-лицу с Иным (Другим, смертью, Ничто, бытием). Концептуально «субъект «Мы» – это компромиссный вариант между антропологическим индивидуализмом полагания чистой субъективности в качестве истока социального, сводимым к субъективизму, как было показано в первой главе работы, и социологическим коллективизмом, который, по сути, является механистическим подходом к исследованию социального, рассматривающим индивида как общественное животное, растворенное в стадном и безликом «Мы», в общепринятом его понимании.

Вопрос, который неизбежно должен возникнуть в связи с экзистенциально-социо-онтологической трактовкой героического «собственного» (ergo ответственного) способа бытия: что тогда значит быть безответственно? В контексте анализа Mitsein у Хайдеггера [7, 232] и со-бытия у Бахтина вопрос о безответственном способе бытия упирается в вопрос о повседневном бытии друг с другом, которое, хотя и идентифицируется как несобственное, однако не может трактоваться как социоонтологически негативное согласно основоположениям экзистенциальной аналитики. Из этого вытекает, что экзистенциально-аналитическая интерпретация героического Dasein как ответственного способа бытия должна предполагать принципиальное различение несобственного, – в смысле безответственного, – способа бытия и повседневного бытия друг с другом. Таким образом, в границах хайдеггеровской концепции различения собственного и несобственного, соответствующего в философии Бахтина [1] паре ответственного и безответственного, героическое Dasein безусловно характеризуется как ответственное собственное бытие. То есть, существует принципиальное различие между ним и Dasein, которое может, отличив себя от бытия, отделив себя от него, не принять на себя ответственности за него, и, следовательно, не избрать для себя героический способ бытия.  В концепции Бахтина мы находим подтверждение этому: он выделяет особый «безответственный» способ бытия, при котором поступки человека не удостоверяются его ответственностью, т. е. не основываются на признании своего не-алиби в бытии. Ответственность и безответственность бытия в мире, в таком случае – равновозможные способы социального существования, cоциально-онтологическое значение которых определяется бытием друг-с-другом в мире.

Литература

1. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. – М., 1979.
2. Долгов К.М. Феноменологическая онтология Мартина Хайдеггера и искусство // Феноменология искусства. – М., 1996.
3. Левинас Э. Время и Другой//Труды ВРФШ. 1: Патрология, Философия. Герменевтика. – СПб., 1992.
4. Левинас Э. По-другому чем быть, или по ту сторону сущности // Избранное. Эмманюэль Левинас. – М., РОССПЭН, 2004.
5. Мерло-Понти М. Феноменология восприятия. – М., 1999.
6. Франк С.Л. Духовные основы общества. – М., 1992.
7. Хайдеггер М. Бытие и время. – М.: Ad Marginem, 1997.
8. Черданцева И.В. Пролегомены к пониманию человека в философии. – Барнаул, 2014. 

References

1. Bahtin M.M. Jestetika slovesnogo tvorchestva. [Aesthetics of the verbal creativity]. – Moscow, 1979. 350 p. (In Russ)
2. Dolgov K.M. Fenomenologicheskaja ontologija Martina Hajdeggera i iskusstvo. Fenomenologija iskusstva. [Martin Heidegger's Phenomenological ontology and the arts. Phenomenology of the art]. – Moscow, 1996, pp. 125-164. (In Russ)
3. Levinas E. Vremja i Drugoj. [Time and the Other]. – St. Petersburg, 1992. 397 p. (In Russ)
4. Levinas E. Po-drugomu chem byt', ili po tu storonu sushhnosti. [Differently than be, or on the other side of the essence]. – Moscow, ROSSPЕN Publ, 2004. 258 p. (In Russ)
5. Merlo-Ponti M. Fenomenologija vosprijatija. [The phenomenology of perception]. – Moscow, 1999. 300 p. (In Russ)
6. Frank S.L. Duhovnye osnovy obshhestva. [Spiritual foundations of society]. – Moscow, 1997. 235 p. (In Russ)
7. Hajdegger M. Bytie i vremja. [Being and Time] – Moscow, Ad Marginem Publ, 1997. (In Russ)

Cherdanceva I.V. Prolegomeny k ponimaniju cheloveka v filosofii. [Prolegomena to the understanding of man in philosophy] – Barnaul, 2014. (In Russ)