ФЕНОМЕН МОЛЧАНИЯ В ВОСТОЧНОЙ ФИЛОСОФИИ (Кровяков В.И.)

Опубликовано вс, 01/11/2015 - 02:24 пользователем Редактор

Год:

Выпуск:

УДК 1.14.141

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Алтайский государственный университет». Адрес: 656049, Россия. г. Барнаул. пр-т Ленина, 61а

Аспирант первого курса по направлению «Философия, этика и религиоведение» Алтайского государственного университета.

Аннотация. В статье рассматривается феномен молчания в философии восточных школ. Актуальность и новизна исследования обусловлена положением человека в глобальном мире, где каждый участвует в коммуникации и существует в языке. Смена традиционных средств хранения и распространения информации на современные привела к мощнейшему проявлению пустословия, о котором человечество прежде не знало. Человек в данном случае «оглушен и ослеплен» потоком болтовни, а потому бессилен воспринимать бытие аутентично. Рассмотрение феномена молчания в философских школах востока поможет выявить стратегии для преодоления данной проблематики. Цель исследования – определение предмета феномена молчания в восточной философии. Задачи: выявление этического, эстетического и гносеологического модусов молчания. Молчание рассмотрено в его иррациональном, противоречивом проявлении – как неотъемлемая часть восточной философии. В статье проанализированы концепции молчания в буддизме, дзэн-буддизме и даосизме. Анализ данных философских школ позволил выявить гносеологический, этический и эстетический аспекты феномена молчания. В статье также рассмотрен апофатический смысл молчания. Помимо этого, установлена тесная связь молчания и медитации.

Ключевые слова. Философия востока, философия молчания, феномен, буддизм, даосизм, дзэн-буддизм.

THE PHENOMENON OF SILENCE IN EASTERN PHILOSOPHY

Krovyakov V.I.

The Altay State University. 656049, Russia, Barnaul, 61A Lenin Avenue

Аbstract. The article deals with the phenomenon of silence in eastern philosophy schools. The relevance and novelty of the research is due to the position of a person in a global world, where everyone is involved in the communication and exists in the language. Changing the traditional means of storage and the dissemination of information on modern led to powerful expressions of verbiage, of which humanity had never known. The man in this case is "stunned and blinded" stream of chatter, and therefore powerless to perceive being authentic. Consideration of the phenomenon of silence in the philosophical schools of the east will help identify strategies to overcome this issue. The purpose of research is the definition of the subject of the phenomenon of silence in Eastern philosophy. Objectives: To identify ethical, aesthetic and epistemological modes. Silence is taken a look at in its irrational, contradictory manifestations - as an integral part of Eastern philosophy. The article analyzes the concepts of silence in Buddhism, Zen Buddhism and Taoism. Analysis of the data revealed philosophical schools epistemological, ethical and aesthetic aspects of the phenomenon of silence. The article also described the meaning apophasis of silence. In addition, a close relationship of silence and meditation. Analyzed the importance of silence in the understanding of Eastern philosophy.

Key words. Philosophy, Phenomenon, Philosophy of silence, Buddhism, Zen Buddhism, Taoism.

В восточной философии феномен молчания актуализировался как этически-эстетический акт, содержащий в себе также гносеологическую и онтологическую проблематику. Этический аспект исследуемого феномена заключался в особых обетах, медитациях, наказаниях и др. вариантах ограничения речевой деятельности, при этом цели этих ограничений были разные, но результат один – ограничение вербального. Например, весь восьмеричный путь состоит из сдерживания своего «Я» на начальных этапах и удержания достигнутого состояния далее. И третья стадия этого восьмеричного пути как раз гласит о необходимости воздержаться от ненужных речей, какими являются пустословие, злословие, сплетни и т.д. Как известно, Будда Шакьямуни достиг просветления после длительного отшельничества, во время которого ему удалось обрести истинное знание. В просветлении жизнь видится «такой, какая она есть», без иллюзорного воздействия на неё нашего сознания. Эта иллюзорность во многом зарождается и воспроизводится именно благодаря языку, которым бытие «заколдовывается», превращаясь в одну сплошную иллюзию. Иными словами, мы нарекаем вещи именами, даём им «метки», по словам Гоббса. Человек цепляется за эти «метки», как за спасательный круг, пытаясь забыть о хаосе своего сознания, однако, при этом он попадает в хаос бытия языка. Для буддизма правильным является отказ от хаотичного, страдающего сознания в пользу просветленного, а также от языка в пользу молчания. И это неспроста. Язык может быть прямо оторван от реальных объектов и не иметь ничего общего с реальностью, поэтому его иллюзорная сила столь сильна. Большинство слов либо давно оторваны от своего реального объекта, либо они путаются значениями с другими словами, а человек, рождаясь, сразу оказывается брошенным в этот хаос. Как писал Ф.Бэкон: «Слова прямо насилуют разум, смешивают всё и ведут людей к бесчисленным спорам и толкованиям» [3, 17]. Таким отношением к языку, вернее, даже к пустословию, и характеризуется восточная философия, для которой наиболее важно созерцание жизни «такой, какая она есть».

Также феномен молчания выступает как предмет эстетической апофатики, с помощью которой совершались попытки постичь трансцендентное. Выступая непостижимым, абсолют понимался через негативность, его сущность описывалась не тем, чем он был, а тем чем он не являлся. Отрицание того, чем абсолют не являлся, давал дорогу воображению, домысливанию, которое осуществлялось в молчании, в некоем эстетическом, сакральном или мистическом приближении к нему. В такой момент речи просто быть не может, так как ускользающая тайна трансцендентного не подвластна языку. Но молчание, имея отрицающую язык силу, способно адекватно воспринимать эстетическую апофатику и домысливать то, чем же абсолют является на самом деле. При этом домысливание поддерживает статус тайного и абсолютно сокровенного, которым невозможно поделиться ни с кем другим. Озарение, которое порой, является человеку, невозможно корректно описать словами, но в собственном «Я», которое в подобные моменты благоговейно молчит, всё предельно ясно и понятно.

«Дао, которое может быть выражено словами, не есть постоянное дао. Имя, которое может быть названо, не есть постоянное имя. Безымянное есть начало неба и земли, обладающее именем - мать всех вещей» [23,1]. «Верные слова не изящны. Красивые слова не заслуживают доверия. Добрый не красноречив. Красноречивый не может быть добрым. Знающий не доказывает, доказывающий не знает». [23, 83] Из самого «Дао Дэ цзина» мы видим, что молчание выступает необходимостью для постижения истины. На протяжении всего древнекитайского трактата повторяется из раза в раз то, что Дао не может быть постигнуто в словах, что мудрец не обременяет своё сознание лишними словами, что правитель не заговаривает людей пустословием. Апофатика даосизма раскрывается в том, что Дао не имеет ни имени, ни форм. Дао – это принцип как имманентности, так и трансцендентности, невидимого и видимого. Под пустотой понимается не отсутствие чего-то, а невозможность видеть это или говорить об этом, поэтому можно лишь молчать, либо говорить апофатически, домысливая трансцендентное. Дзэн-буддизм рассматривает то «невыразимое», которое невозможно выразить ни точными научными теориями, ни религиозным учениям, где язык в принципе неуместен. Сам Бодхидхарма определяет дзэн как непосредственный переход к пробуждённому сознанию, минуя традицию и священные тексты. Таким образом, для понимания дзэна не подходит не только язык, но и вообще рациональность, открывая возможность актуализации иррационального, а также молчания, воображения, эмоций, смыслов и образов. Необходимость ухода от вербальности обусловлена полной неспособностью языка передать истину, Мастер Энго говорит, что для умного человека одного слова достаточно, чтобы направить его к истине, но даже в этом случае может вкрасться ошибка. Именно безмолвное просветление в созерцание, помимо очищения сердца «через два проникновения и четыре действия», считает основой познания истины Бодхидхарма. Особой, эстетически наполненной формой проявления философии дзэн является повторение вопроса «Что такое дзэн?», причем ответ на этот вопрос всегда является иррациональным и может дать, в лучшем случае, лишь намёк, оставляя остальное внутреннему «Я» субъекта, задача которого состоит в достижении подлинного неиллюзорного «Я». Итак, дзэн путем особых практик, минуя язык и тексты, подталкивает последователя к истине, которую тот должен уловить интуитивно. Для дзэн характерно познание особой истины - сатори, которое могло произойти практически любым способом.

Медитация является основной практикой дзэн, и в рамках данной доктрины медитация может изменяться бесчисленное количество раз, так как дзэн не требует какой-то определенной последовательности действий, ибо сама медитация не должна быть определенной, т.к. в таком случае она становится постоянным методом постижения истинной реальности. Такие способы дзэн отталкивает как излишние, противоречащие непосредственности. Качества осознанного и бдительного состояния также являются основой медитации. Осознание приходит как результат медитативной деятельности, а бдительность должна сопутствовать для сохранения безмолвного наблюдателя. В медитации также важно бдительное отношение к своему телу: жестам, движению, затем бдительное осознание переходит от тела к мыслям. Основная суть медитации - это четкое осознание субъектом своих действий и результатов, к которым они приведут. Цель медитации заключается в введении субъекта в определенное состояние, когда им ощущается либо только бытие самого субъекта, либо, наоборот, прикосновение к ничто. Знаменитый индийский мудрец современности Ошо описывает состояние медитации как просто бытие, ничего не порождающее, т.е. без излишнего смысла - ни действия, ни мысли, ни эмоции [7, 13]. Принцип иррациональности и стремления к ничто присущ и феномену молчания, что показывает общие основания у медитации и молчания. А то, что медитацию можно рассматривать как обет молчания и то, что медитация в большей своей части проводится именно в безмолвии, еще раз это подтверждает. Основной целью является постижение сатори - молчаливого интуитивного осознания сущности бытия.

Медитация несет в себе особый разговор с миром, но на уровне безмолвия, в которой мы будем чувствовать особую принадлежность бытию. Благодаря медитации появится особая чувствительность бытия. Рано или поздно она приближает субъекта к пониманию любви. Здесь очень явно подчеркивается связь любви и молчания. Устойчивая связь между феноменами молчания и любви позволяет конкретизировать онтологический статус молчания как пребывания в тайне, полноты общения. Таким образом, медитация должна быть иррациональной, непосредственной и неопределенной: только такая медитация может способствовать познанию аутентичного бытия.

Дзэн утверждает, что в основе всего лежит пустота, через которую можно выявить всю полноту и гармонию вселенной. Также и молчание здесь носит роль первоосновы языка, которой пользуются наставники дзэн, дабы показать по аналогии всю полноту пустоты. Подобная парадоксальность вообще присуща учению дзэн: одна из основных идей данной доктрины являет собой учение о срединности. Смысл учения срединности заключается в «видении белого в черном», то есть раскрытие переходящей природы противоположности и их тождественности самим себе. Также пустота дзэн являет нам отсутствие языковых границ между человеком и всем, что его окружает, являя человеку аутентичное бытие, для созерцания наполненности в пустоте уместно только молчание. Попытки спросить у наставника дзэн что-то напрямую всегда выливаются в выражения, не поддающиеся на первый взгляд осмыслению здравомыслящего человека. Однако, сама парадоксальность и отсутствие смысла, которое при этом является ключевым смыслом, показывает саму суть дзэн. Дзэн прямо говорит о том, что обычный язык строит иллюзии безмолвия, и только аутентичный интуитивный язык способен преодолеть иллюзии разума и обратиться к предельному. Дзэн даже не рассматривает определения истины, по праву считая, что истину возможно только познать – никакая описательная практика здесь просто неуместна.

Это иррациональное и безмолвное восприятие собственной подлинности «Я» в древневосточной философии (в большинстве школ) раскрывает гносеологический потенциал феномена молчания, который подразумевает восприятие истины, минуя рациональность, язык и даже сознание. Однако феномен молчания здесь носит также метафизический характер, однако этот характер является отрицательным в плане отказа разговора от метафизики, причем не только разговора, но и построения её. Будда, как известно, отказывался отвечать на некоторые метафизические вопросы, которые можно сравнить в какой-то мере с антиномиями Канта. Несмотря на это, конечно, описанные выше древневосточные философские школы не уходят от метафизики, что показано даже на примере существования таких понятий как карма, нирвана и т.д. Дзэн-буддизм отрицает эти понятия, но трактует постулат об иллюзорности мира, как и буддизм, что крайне схоже с покрывалом майи и не избавляет данное направления полностью от метафизики. Нежелание обсуждать метафизические вопросы и отвечать корректно на вопрос «Что такое дзэн?» характеризует позицию отрицания этой реальности. Важнее всего является то, что феномен молчания в традициях древневосточных школ проявляет себя как предмет этики, эстетики и гносеологии.

 

Список литературы

  1. Бибихин В. В. Язык философии. - СПб.: Наука, 2007. - 532 с.
  2. Богданов К.А. Очерки по антропологии молчания. – СПб.: Homo Tacens, 1998. – 350 с.
  3. Бэкон Ф. Новый Органон. – СПб.: ОГИЗ-СОЦЭКГИЗ. 1935г. – С. 17
  4. Витегншнейн Л. Логико-философский трактат // Витгенштейн Л. Философские работы. Ч.1. – М.: Гнозис, 1994. – 200 с.
  5. Гоббс Т. Сочинения в 2 т. Т.1. М.: Мысль, 1989 - 622 с.
  6. Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. М., 1994 – 486с.
  7. Ошо. Медитация: первая и последняя свобода. СПб.: Издательство Чернышева, 1996 – С. 13
  8. Платон. Законы. Собрание сочинений в четырех томах. Том 4. – М.: Мысль. 1994. – 805с.
  9. Фуко М. Археология знания. – Киев: Ника-центр, 1996 – 143с.
  10. Хайдеггер М. Бытие и время. – СПб.: Наука 2006. – 450с.
  11. Черданцева И.В. Иронический метод философствования: антропологический аспект // Труд и социальные отношения. – М., 2007. - № 4 (40). – С. 157-160.
  12. Черданцева И.В. Иронический метод философствования как способ реализации эстетической функции философского образования // Философия образования. – Новосибирск, 2009 - № 1 (26) – С. 220-226.
  13. Черданцева И.В. Ирония как способ мышления: проблема ценностного преобразования жизнедеятельности человека. // Труд и социальные отношения. – М., 2007. - № 3 (39). – С. 148-153.
  14. Черданцева И.В. Ирония как способ формирования толерантности. // Известия Алтайского государственного университета. – Барнаул, 2014. - № 2/2 (82). – С. 279-282.
  15. Черданцева И.В. Ирония: от метода философствования к концепту «Я-философ-ироник». - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2006. – 312 с.
  16. Черданцева И.В. От концепта к концептуальному конструкту. Основания и условия построения конструкта «Я-философ-ироник» // Известия Алтайского государственного университета. – Барнаул, 2010 - № 2/1 (66) – С. 166-169.
  17. Черданцева И.В. Проблема «Я» и способы ее решения в философских учениях раннего буддизма и Д. Деннета // Известия Алтайского государственного университета. – Барнаул, 2003. – № 4 (30).– С. 85-90.
  18. Черданцева И.В. Пролегомены к пониманию человека в философии. – Барнаул: Изд-во «Концепт», 2014. - 166 с.
  19. Черданцева И.В. Специфика иронии как способа конструирования возможных миров и смыслов // Известия Алтайского государственного университета. – Барнаул, 2012. - № 2/2 (74) – С. 236-238.
  20. Черданцева И.В. Учение об атмане как сущности человека в философии упанишад // Философские дескрипты: сб. научных статей / под ред. А.Н. Мельникова. – Вып. 12. – Барнаул, 2014. – С. 145-161.
  21. Черданцева И.В. Философское учение упанишад о предназначении и возможностях человека // Философские дескрипты: сб. научных статей / под ред. А.Н. Мельникова. – Вып. 12. – Барнаул, 2014. – С. 161- 171.
  22.  Черданцева И.В. Особенности понимания человека в джайнизме // Философские дескрипты: сб. научных статей / под ред. А.Н. Мельникова. – Вып. 12. – Барнаул, 2014. – С. 171-185.
  23.  Ян Хин-Шун. Древнекитайская философия в 2-х томах. Т.1. – М.: Мысль, 1972. – C. 1-83.

 

References

  1. Bibihin V.V. Yazik Filosofii [The language of phylosophy]. St.Petersburg, Nauka Publ., 2007. 532 p. (In Russ)
  2. Bogdanov K.A. Ocherki po antropologii molchaniya [Antropology of Silence]. St. Petersburg, Homo Tacens Publ., 1998. 350p. (In Russ)
  3. Bacon F., Noviy Organon [New Organon]. St. Petersburg , OGIZ – SOTSEKGIZ Publ., 1935 . P: 17 (In Russ)
  4. Cherdanceva I.V. Ironija: ot metoda filosofstvovanija k konceptu «Ja-filosof-ironik» [Irony: the method of philosophizing to the concept of "I-philosopher-ironist"]. Barnaul, Izdatel'stvo altajskogo gosudarstvennogo universiteta, Altai State University Publ., 2006, 312 p. (In Russ)
  5. Cherdanceva I.V. Ironicheskij metod filosofstvovanija: antropologicheskij aspect [Ironic method of philosophizing: anthropological aspect]. Trud i social'nye otnoshenija [Labour and Social Affairs]. – Moscow, 2007. Vol. 40, no. 4, pp. 157-160. (In Russ)
  6. Cherdanceva I.V. Ironija kak sposob myshlenija: problema cennostnogo preobrazovanija zhiznedejatel'nosti cheloveka [Irony as a way of thinking: the problem of transformation of valuable human life]. Trud i social'nye otnoshenija [Labour and Social Affairs]. – Moscow, 2007. № 3, pp. 148-153. (In Russ)
  7. Cherdanceva I.V. Ironicheskij metod filosofstvovanija kak sposob realizacii jesteticheskoj funkcii filosofskogo obrazovanija [Ironic method of philosophizing as a way to implement the aesthetic function of philosophical education]. Filosofija obrazovanija [Philosophy of Education]. - Novosibirsk, 2009, no. 1, pp. 220-226. (In Russ)
  8. Cherdanceva I.V. Ot koncepta k konceptual'nomu konstruktu. Osnovanija i uslovija postroenija konstrukta «Ja-filosof-ironik» [From concept to conceptual constructs. Grounds and conditions of construction construct "I-philosopher-ironist"]. Izvestija Altajskogo gosudarstvennogo universiteta [The News of Altai State University]. – Barnaul, 2010, no. 2/1, pp. 166-169. (In Russ)
  9. Cherdanceva I.V. Specifika ironii kak sposoba konstruirovanija vozmozhnyh mirov i smyslov [Specificity of irony as a way of constructing possible worlds and meanings]. Izvestija Altajskogo gosudarstvennogo universiteta [The News of Altai State University]. – Barnaul, 2012, vol. 74, no. 2/2, pp. 236-238. (In Russ)
  10. Cherdanceva I.V. Ironija kak sposob formirovanija tolerantnosti [Irony as a method of forming tolerance]. Izvestija Altajskogo gosudarstvennogo universiteta [The News of Altai State University]. – Barnaul, 2014, vol. 82, no. 2/2., pp. 279-282. (In Russ)
  11. Cherdanceva I.V. Prolegomeny k ponimaniju cheloveka v filosofii [Prolegomenon to the understanding of a man in philosophy]. Barnaul, Koncept Publ., 2014. 166 p. (In Russ)
  12. Cherdanceva I.V. Problema «Ja» i sposoby ee reshenija v filosofskih uchenijah rannego buddizma i D. Denneta [The problem of “I” and the ways of its deciding in the philosophical doctrines of early buddhism and D.Dennett]. Izvestija Altajskogo gosudarstvennogo universiteta [The News of Altai State University]. – Barnaul, 2003, no. 4 (30), pp. 85-90. (In Russ)
  13. Cherdanceva I.V. Uchenie ob atmane kak sushhnosti cheloveka v filosofii upanishad [The doctrine of the atman as the essence of man in the philosophy of Upanishads]. Filosofskie deskripty: sbornik nauchnyh statei [Philosophical descript: the collection of scientific articles]. Barnaul, 2014. pp. 145-161. (In Russ)
  14. Cherdanceva I.V. Filosofskoe uchenie upanishad o prednaznachenii i vozmozhnostjah cheloveka [The philosophical doctrine of Upanishads about the purpose and possibilities of man]. Filosofskie deskripty: sbornik nauchnyh statei [Philosophical descript: the collection of scientific articles]. Barnaul, 2014. pp. 161-171. (In Russ)
  15.  Cherdanceva I.V. Osobennosti ponimanija cheloveka v dzhajnizme [Features of understanding of man in Jainism]. Filosofskie deskripty: sbornik nauchnyh statei [Philosophical descript: the collection of scientific articles] Barnaul, 2014. pp. 171-185. (In Russ)
  16. Foucault M. Arheologiya znaniya [Archeology of knowlege]. Kiev, Nika-centr Publ., 1996. 143p. (In Russ)
  17. Heidegger M. Bitie i vremya [Existence and time]. St.Petersburg, Nauka Publ., 2006. 450p. (In Russ)
  18. Hobbes T. Sochineniya v 2-h tomah [Works Of Thomas Hobbes 2v. V.1.]. Moscow, Misl Publ., 1989. 622p. (In Russ)
  19. Husserl E, Idei k chistoi fenomenologii i fenomenologicheskoi filosofii [Ideas Pertaining to a Pure Phenomenology and to a Phenomenological Philosophy]. Moscow, 1994. 350p. (In Russ.)
  20. Osho. Meditacya: pervaya I poslednyaya svoboda [Meditation: The First and Last Freedom], St. Petersburg, Chernyshev’s Publ., 1996. P: 13
  21. Platon, Zakony [Laws]. Moscow, Mysl' Publ., 1994. 805 p. (In Russ)
  22. Wittgenstein L., Logiko-filosofskiy traktat [Logical-Philosophical Treatise]. Moscow, Gnozis Publ., 1994. 200p. (In Russ)

Yan Hing Shun. Drevnekitayskaya filosophiya v dvuh tomah. [Ancient Chinese Philosophy v2. V.1.]. Moscow, Misl Publ., 1972. pp.3-83 (In Russ)

Tags: