К ПРОБЛЕМЕ КОНВЕРСИИ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ В РОССИЙСКИХ ИССЛЕДОВАНИЯХ (Бутина А.В.)

УДК 171

К ПРОБЛЕМЕ КОНВЕРСИИ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

В РОССИЙСКИХ ИССЛЕДОВАНИЯХ

Бутина А.В.

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение

высшего образования «Алтайский государственный университет»

Адрес: 656049, Россия. г. Барнаул. пр-т Ленина, 61а

Преподаватель кафедры социальной философии, онтологии и теории познания

Аннотация. Статья посвящена проблеме конверсии интеллигенции в современной России. Автор рассматривает точки зрения отечественных исследователей на изменение содержания концепта и социального статуса интеллигенции ввиду возможности ее трансформации в социально-антропологический тип интеллектуала. На основе анализа исследовательских позиций выявлены основные затруднения, препятствующие конверсии: догоняющий характер модернизации в России, отсутствие среднего класса как социальной базы для формирования интеллектуальных сообществ, а также традиционно невысокий статус интеллектуального труда. В развернувшейся дискуссии о конверсии интеллигенции в интеллектуалов в России не выработан однозначный ответ на вопрос о необходимости подобного процесса и факторах, достаточных для трансформации. Однако эвристический потенциал полемики призван, с одной стороны, противостоять декларации «смерти интеллигенции» как социального субъекта, а с другой – избыточной этизации образа интеллектуала как наследника «русского интеллигента».

Ключевые слова: интеллигенция, интеллектуалы, конверсия, общество, Модерн, социально-ментальная динамика.

THE PROBLEM OF INTELLIGENTSIA CONVERSION

IN RUSSIAN STUDIES

Butina A.V.

Altay State University. 656049, Russia, Barnaul, 61A Lenin Avenue

Abstract. The article is devoted to the problem of the intelligentsia conversion in modern Russia. The author examines the points of view of Russian researchers about the change of the concept and social status of the intelligentsia in context of the possibility of its transformation into the concept of intellectual. Based on the analysis of research positions, the author revealed the main difficulties preventing the conversion: the catching up character of modernization in Russia, the absence of a middle class as a social base for the formation of intellectual communities, and traditionally low status of intellectual labor. The participants of the discussion of the intelligentsia conversion to the intellectuals in Russia have not worked out an unequivocal answer to the question about the necessity of such a process and the factors sufficient for transformation. However, the heuristic potential of the polemic is intended, on the one hand, to resist the declaration of the "death of the intelligentsia" as a social subject, and on the other hand, excessive ethicization of the concept of the intellectuals as the heir «Russian intelligentsia».

Key words: intellectuals, intellectuals, conversion, society, Modern, social-mental dynamics.

Специфику рассуждений о содержании и механизмах социально-ментальной динамики в России отражает полемика о возможности конверсии российской интеллигенции во все набирающий популярность образ интеллектуала в связи со снижением ее социальной активности и вытеснением с исторической сцены.

В числе объективных условий затруднений, возникающих на пути подобного перехода, исследователи отмечают догоняющий характер модернизации в России, отсутствие среднего класса как социальной базы для формирования интеллектуальных сообществ, а также традиционно невысокий статус интеллектуального труда.

Очевидно и то, что российская трактовка интеллектуалов значительно тяготеет к нормативизации, а также простому приписыванию профессиональным производителям идей качеств, характерных для интеллигенции. Итогом такой конверсии является концепт интеллектуала, наделенный качествами субъекта общественной динамики, гражданской ответственностью и многими другими характеристиками, традиционно маркировавшими представителя интеллигенции.

Сегодня в российском дискурсе сложилось сразу несколько исследовательских позиций по проблеме конверсии понятия и социального статуса интеллигенции.

Так, рассматривая понятия интеллигенция и интеллектуалы в социологическом ключе как сходные социостратификационные категории, О.К. Степанова отмечает неправомерность восприятия в современном философском дискурсе понятия интеллектуалы как принятого в западной социологии аутентичного обозначения интеллигенции. Концепт интеллектуалы в западных исследования, по ее мнению, «традиционно используется для обозначения людей, проявивших высокие, интеллектуальные способности в познании явлений духовной сферы (искусстве, философии)» [6, с. 48]. Именно на почве различения этих понятий (субъектов, социальных групп) возникает вопрос о возможности и необходимости конверсии интеллигенции в интеллектуалов вообще и для российской действительности в частности. Степанова высказывает сожаление о том, что имеют место попытки со стороны доминирующих групп полностью вытеснить понятие «интеллигенция» за пределы символического пространства.

Б.М. Фирсов, напротив, рассматривает конверсию интеллигенции в интеллектуалов как позитивный процесс, но не видит достаточных оснований для его успешного протекания. В частности, он говорит о формировании ряда внешних условий, способствующих осуществлению конверсии, в числе которых высокие гарантии независимости интеллектуалов от государства, профессионализм и сознательный отказ от чисто просветительских функций по отношению к «незрелому» народу, материальная возможность существовать за счет интеллектуального труда в качестве самостоятельного работника. Фирсов связывает надежды на успех конверсии «с появлением среди состоятельной части общества определенной культурной аудитории, к которой интеллектуалы могли бы апеллировать и в среде которой могли бы находить необходимую моральную и материальную поддержку; а также с наличием развитых систем коммуникации, которые могли бы обеспечить животворный обмен научными результатами и мнениями, охватывающий при необходимости все элементы социума» [8, с. 166].

Проведенный им анализ позволяет констатировать, что, во-первых, советские и постсоветские интеллигенты в своей массе не стали интеллектуалами. И во-вторых, происходит сложная и болезненная смена одной модели отношений интеллигенции и общества на другую, а именно с «конфуцианской» на «даосскую» [8, с. 169]. Раскрывая принципиальные различия этих моделей, Фирсов указывал на то, что в рамках «конфуцианской» интеллектуал «сыт, прикормлен, находится на общественном содержании и причастен в определенной мере к принятию решений» [8, с. 169]. Однако взамен он служит обществу и государству, являясь частью его административно-бюрократического аппарата. В рамках «даосской» модели интеллектуал, напротив, не получает целенаправленной социальной поддержки, а его связи с обществом носят скорее случайный характер. Такой «даосский» интеллектуал оказывается как бы подвешенным в образовавшемся социальном вакууме, невостребованным и «лишним», как представители интеллигенции конца XIX – начала XX веков.

Ретроспективный взгляд в историю российской социальной мысли позволяет выделить и другие трудности на пути конверсии, обусловленные природой интеллигенции. Например, М.И. Туган-Барановский отмечал, что появление интеллигенции в российском обществе явилось следствием особого социально-исторического пути России [7]. Иначе говоря, она возникла как функциональная замена отсутствующего среднего класса. В западном мире в модернизирующихся обществах именно средний класс выступал субъектом, заинтересованным в происходящих изменениях, оказывая непосредственное влияние на трансформацию общества. Его становление осуществлялось в модернизационных процессах, где он постепенно с возрастанием численности начинал выполнять функцию выражения интересов большинства в обществе (народа). В России модернизационные процессы в силу догоняющего характера не имели носителя в качестве многочисленной социальной группы, а интеллигенция выступала, скорее, в роли катализатора этих процессов, пытаясь своеобразно выразить и защитить интересы угнетенного народа, перейдя в оппозицию к власти.

Н.А. Заусаева делает попытку дать объяснение такому поведению. По ее мнению, его отчасти можно обнаружить в природе традиционного сознания, характерного для основной массы населения России, в котором издавна укоренен культ физического труда (крестьянского и воинского) [2]. В общественном сознании это выражалось в легковесном представлении об интеллектуальном труде как никчемном и бесполезном, а также негативном отношении к умственным занятиям интеллигенции и, тем самым, порождало чувство вины у представителей этой группы, поскольку высокие моральные устои обязывали соответствующим образом реагировать на общественное мнение. К этому следует добавить и сомнения по поводу полезности своей деятельности, вечные искания оснований для оправдания своего существования и т.п. Вина перед теми, чей труд тяжел, превращалась в своеобразный комплекс, толкавший интеллигенцию искупать вину, отплатить народу за возможность заниматься интеллектуальным трудом. Один из вариантов этого «расчета» означал помощь народу в реализации его интересов. Взвалив это бремя на себя, интеллигенция в России становилась активным политическим субъектом, функционально подменяя средний класс. Для европейских и американских интеллектуалов такая сугубо политическая функция если и имела место, то носила опосредованный характер, либо была присуща преимущественно левым ее отрядам.

Эффективность процесса конверсии зависит от выбора институциональных форм его осуществления, которые во многом определяются традициями и имеющимся опытом. Так М. Вебер высоко ценил в интеллектуальном отношении земское движение и его участников. Современными институциональными формами участия интеллектуалов в социальных процессах являются фонды, а также исследовательские центры и институты. Но институционализация может стать и препятствием на пути конверсии. По мнению американского исследователя Э. Голднера, причина неудач российской интеллигенции на пути трансформации в интеллектуалов состоит в бюрократизации интеллектуалов или же интеллектуализации бюрократии [1]. Кроме того, значительная часть советской образованно прослойки была представлена технической интеллигенций, для которой превыше всего были специализированные профессиональные интересы. В результате интеллигенция, в отличие от интеллектуалов западного образца, проявляла пассивность в решении вопросов, не связанных непосредственно с профессиональными интересами.

В анализе процесса конверсии интеллигенции в интеллектуалов значимым фактором является и оценка их участия в модернизации. Н. Козлова называет интеллектуалов детьми Модерна – цивилизации универсальной нормы, цивилизации проекта. По ее мнению, интеллектуалы – это «те, кто создавал и создает нормы и проекты реформ, критикует существующий порядок» [3]. В условиях модернизации интеллектуал производит экспертное научное знание, которому доверяют в эпоху перемен и в ситуации растерянности. В качестве экспертного знания часто выступают идеологии, продуцируемые интеллектуалами, с помощью которых можно оценить соответствие происходящих процессов идеальному проекту, универсальным ценностям и традициям. Производя легитимную картину мира, интеллектуалы способствуют укоренению новых образцов: норм, институтов, ценностей, обеспечивая, таким образом, успешное протекание модернизационного процесса. По мнению Н.А Заусаевой, модернизационные процессы конца ХХ стали еще одной попыткой конверсии отечественной интеллигенции в интеллектуалов, интеллигенция могла бы сойти с исторической сцены как массовое явление. С одной стороны, уступая место среднему классу и передав ему свою политическую функцию выражения «интересов народа» (большинства), интеллигенция могла бы уменьшить стремление к неконструктивной оппозиционности, занявшись решением социальных проблем. С другой стороны, лишившись этой политической функции, она бы приобрела шансы постепенно трансформироваться в социальный слой интеллектуалов, став тем самым фактором успешной модернизации [2].

В аспекте дискуссии о конверсии представляет интерес также позиция М.Ю. Резника, внимание которого сосредоточено на анализе структуры сообщества интеллектуалов. Он убежден, что сообщество интеллектуалов, работающих в области социальной теории, характеризует внутреннее разделение на две полярные группы: интеллигенцию, как носительницу гражданских идеалов, и интеллектуалов – корпоративную группу, находящуюся на службе структур бизнеса и политики. В логике данной оппозиции, корпоративные интеллектуалы вынуждены смириться с утратой автономии (как моральной, так и академической) и подчинить свои способности системе управления и манипулирования поведением людей [4, с. 79].

Итак, очевидно, что в развернувшейся дискуссии о конверсии интеллигенции в интеллектуалов в России так и не выработан однозначный ответ на вопрос о необходимости подобного процесса и факторах, достаточных для трансформации. Однако, на наш взгляд, эвристический потенциал полемики призван, с одной стороны, противостоять декларации «смерти интеллигенции» как социального субъекта, а с другой – избыточной этизации образа интеллектуала как наследника «русского интеллигента».

Список литературы

1. Галкин Д.В., Казанкина Е.В. Истина в мире без истины: самоопределение интеллектуалов в культуре постиндустриального общества. -  Вестник ТГУ. – 2007. – № 298. – C. 72-79.
2. Заусаева Н.А. Возможна ли конверсия отечественной интеллигенции в интеллектуалов. - Доклады участников Пятого Всероссийского конгресса политологов. Москва, 20–22 ноября 2009 г. - М., 2009.
3. Козлова Н. Социально-историческая антропология. – М.:  Ключ-С, 1999. – 187 с.
4. Резник М.Ю. Социальная теория и общество: гражданская миссия и ответственность интеллектуалов. – Личность. Культура. Общество. –  2006.  – № 1. – С. 60-79. (73)
5. Сердюк Т.Г. Интеллигенция: проблема самоидентификации на рубеже тысячелетия. – Философские дескрипты. – 2014. – №. 12. – С. 106-110.
6. Степанова О.К. Понятие «интеллигенция»: борьба в символическом пространстве и во времени. – Социологические исследования. – 2003. – №1. – С. 46-53.
7. Туган-Барановский М. И. Интеллигенция и социализм. –  Интеллигенция. Власть. Народ: Антология. – М.: Наука, 1993. – С.209-224.
8. Фирсов Б.М. Интеллигенция и интеллектуалы в конце ХХ века. –  Звезда. – 2001. – №8. – С. 164-173.
9. Черданцева И.В., Бутина А.В. Гражданский этос интеллектуала: социально-философские основания. – Философские дескрипты. – 2015. – № 14.
10. Cherdanceva I., Serdjuk T., Seredinskaja L., Medvedeva T., Butina A. The search of foundations of philosophical anthropology: problems and perspectives. 3rd International Multidisciplinary Scientific Conference on Social Sciences and Arts SGEM 2016, Apr 06-09. Vienna, 2016, Book 3, Vol.1, pp. 819-824. DOI: 10.5593/SGEMSOCIAL2016/HB31/S03.108  

References

1. Cherdanceva I.V., Butina A.V. Grazhdanskij jetos intellektuala: social'no-filosofskie osnovanija [Civic ethos of intellectuals: social and philosophical foundations]. Filosofskie deskripty [Philosophical descripts]. 2015. Vol. 14. (In Russ.)
2. Cherdanceva I., Serdjuk T., Seredinskaja L., Medvedeva T., Butina A. The search of foundations of philosophical anthropology: problems and perspectives. 3rd International Multidisciplinary Scientific Conference on Social Sciences and Arts SGEM 2016, Apr 06-09. Vienna, 2016, Book 3, Vol.1, pp. 819-824. DOI: 10.5593/SGEMSOCIAL2016/HB31/S03.108
3. Firsov B.M. Intelligencija i intellektualy v konce XX veka [Intelligentsia and intellectuals in the late twentieth century]. Zvezda [Zvezda]. 2001. Vol. 8. Pp. 164-173. (In Russ.)
4. Galkin D.V., Kazankina E.V. Istina v mire bez istiny: samoopredelenie intellektualov v kul'ture postindustrial'nogo obshhestva [Truth in the world without truth: self-determination of intellectuals in the culture of post-industrial society]. Vestnik TGU. [Bulletin of TSU]. 2007. Vol. 298. pp. 72-79. (In Russ.)
5. Kozlova N. Social'no-istoricheskaja antropologija [Socio-historical anthropology]. Moscow: Klyuch-S Publ., 1999. 187p. (In Russ.)
6. Reznik Yu.M. Social'naya teoriya i obshchestvo: grazhdanskaja missija i otvetstvennost' intellektualov [Social Theory and Society: civil mission and responsibility of intellectuals] Lichnost'. Kul'tura. Obshhestvo [Personality. Culture. Society]. 2006. Vol. 1. pp. 60-79. (In Russ.)
7. Serdyuk T.G. Intelligenciya: problema samoidentifikacii na rubezhe tysyacheletiya [Intellectuals: the problem of self-identification of the Millennium] Filosofskie deskripty [Philosophical descripts]. 2014. Vol. 12. pp. 106-110. (In Russ.)
8. Stepanova O.K. Ponjatie «intelligencija»: bor'ba v simvolicheskom prostranstve i vo vremeni [The concept of "intelligentsia": struggle in symbolic space and in time]. Sociologicheskie issledovanija [Sociological research]. 2003. Vol. 1. pp. 46-53. (In Russ.)
9. Tugan-Baranovskij M. I. Intelligencija i socialism [Intellectuals and Socialism]. Intelligencija. Vlast'. Narod : Antologija. [Intelligentsia. Power. People: Anthology]. Moscow: Science Publ., 1993. pp. 209-224. (In Russ.)
10. Zausaeva N.A. Vozmozhna li konversija otechestvennoj intelligencii v intellektualov [Is it possible to convert the domestic intelligentsia into intellectuals]. Doklady uchastnikov Pjatogo Vserossijskogo kongressa politologov [Reports of participants of the Fifth All-Russian Congress of Political Scientists]. Moscow, 2009. (In Russ.)

Сведения об авторе

Бутина Анастасия Васильевна, преподаватель кафедры социальной философии, онтологии и теории познания Алтайского государственного университета

Butina Anastasia Vasilievna, lecturer of the Chair of social philosophy, ontology and theory of knowledge of the Altai State University